Пандемия?
Эпидемия идет на спад. Я сам видел это на графиках. Как и прогнозировали люди, понимающие в вопросе, перелом произошел в середине февраля. С тех пор количество новых заболевших в сутки постоянно уменьшается. Количество выздоровевших — растет (что, впрочем, понятно, ибо это просто функция от числа заболевших ранее).
Однако, как говорится, не радует это солнце простого парижанина (римлянина, миланца, нужное подставить). Угольки паники разгораются в Европе. Закрывают модный показ и театр Ла Скала. Перекрывают железнодорожное сообщение Австрии и Италии. Отменяются футбольные матчи, опустошаются супермаркеты. Заходит речь о приостановке Шенгенского соглашения! Директор Всемирной организации здравоохранения говорит, что грядет пандемия. Мировые рынки сначала падают, потом отскакивают, потом снова падают — в общем, ничего хорошего не происходит. А происходит только плохое.
В чем же дело? Ведь все эти страхи, казалось бы, противоречат объективной картине мира. В которой как раз всё налаживается.
Однако тут вопрос именно в этой самой картине. Точнее — в ее проекции на наше восприятие. Мы довольно мало знаем о том, что происходило в том же закрытом городе Ухань. Ну то есть нам рассказывали, конечно, про каких-то военных, показывали пустые прилавки и улицы. Всё так. Но это ведь где-то далеко. Про лагеря для уйгуров нам тоже постоянно рассказывают — но трогают ли нас эти рассказы? Нет, они нас не трогают. Мы даже не знаем, где это. Так же не трогают нас ежедневные теракты в Багдаде. Бомбардировки в Сирии. Криминальная война в Мексике. Тающие ледники в Антарктиде. И это я сейчас не к тому, что мы какие-то нечувствительные упыри, сконцентрированные на себе. Нет, эта избирательность восприятия заложена в нас природой. И именно в силу этой избирательности восприятия даже те кадры и рассказы из города Ухань (почти 13 миллионов населения, между прочим!) не производят на нас никакого впечатления. Пролетают сквозь голову, не оставляя осадка. И поэтому мы не можем оценить: а вот то, что мы сейчас наблюдаем в Европе — это действительно паника? Или это никакая не паника по сравнению с тем, как было в Китае.
Первый вывод, который приходит в голову (о том, что в Китае всё строго и там власти справляются, а в Европе — бардак и не справятся) вполне может быть и ошибочным. Хотя вроде бы и кажется нам очевидным. Ну действительно, кому как не нам знать, что в моменты масштабных кризисов (вспомним хотя бы кризис с мигрантами несколько лет назад) Европа перестает быть единой и каждое национальное правительство начинает вводить свои правила. А про импотентную и бессмысленную Еврокомиссию все забывают. Кроме того, и это наиболее важно — масштабы распространения вируса для принятия подобных национальных решений вообще не важны. И два случая заражения в какой-нибудь Хорватии для правительства этой самой Хорватии становится равен 80 тысячам заражений в Китае. Пандемия — она не в количестве заразившихся. Пандемия — она в количестве охваченных стран. Пусть даже в каждой из этих стран по два заразившихся.
Ну и не стоит забывать, конечно, при демократию. Власти Китая отвечают за свою страну перед начальством и партией. Так там устроено. Власти большинства европейских стран отвечают за свои действия перед своим избирателем. Почувствуйте, что называется, разницу. Именно поэтому даже при одном-двух случаях власти большинства европейских стран будут делать заявления и хоть каким-то образом показывать собственную активность в борьбе с заболеванием. Чтобы избиратель увидел. Избиратель увидит и это только усилит панику избирателя. Потому что если озаботились власти — то, значит, дело серьезное. Еще в субботу, 22 февраля, я был в Риме и не наблюдал там ни малейших признаков беспокойства. Уже в понедельник, в Москве, я читал о том, как в Италии опустошаются магазины.
Почему? Да потому что власти начали действовать.
( Collapse )
( Collapse )
Однако, как говорится, не радует это солнце простого парижанина (римлянина, миланца, нужное подставить). Угольки паники разгораются в Европе. Закрывают модный показ и театр Ла Скала. Перекрывают железнодорожное сообщение Австрии и Италии. Отменяются футбольные матчи, опустошаются супермаркеты. Заходит речь о приостановке Шенгенского соглашения! Директор Всемирной организации здравоохранения говорит, что грядет пандемия. Мировые рынки сначала падают, потом отскакивают, потом снова падают — в общем, ничего хорошего не происходит. А происходит только плохое.
В чем же дело? Ведь все эти страхи, казалось бы, противоречат объективной картине мира. В которой как раз всё налаживается.
Однако тут вопрос именно в этой самой картине. Точнее — в ее проекции на наше восприятие. Мы довольно мало знаем о том, что происходило в том же закрытом городе Ухань. Ну то есть нам рассказывали, конечно, про каких-то военных, показывали пустые прилавки и улицы. Всё так. Но это ведь где-то далеко. Про лагеря для уйгуров нам тоже постоянно рассказывают — но трогают ли нас эти рассказы? Нет, они нас не трогают. Мы даже не знаем, где это. Так же не трогают нас ежедневные теракты в Багдаде. Бомбардировки в Сирии. Криминальная война в Мексике. Тающие ледники в Антарктиде. И это я сейчас не к тому, что мы какие-то нечувствительные упыри, сконцентрированные на себе. Нет, эта избирательность восприятия заложена в нас природой. И именно в силу этой избирательности восприятия даже те кадры и рассказы из города Ухань (почти 13 миллионов населения, между прочим!) не производят на нас никакого впечатления. Пролетают сквозь голову, не оставляя осадка. И поэтому мы не можем оценить: а вот то, что мы сейчас наблюдаем в Европе — это действительно паника? Или это никакая не паника по сравнению с тем, как было в Китае.
Первый вывод, который приходит в голову (о том, что в Китае всё строго и там власти справляются, а в Европе — бардак и не справятся) вполне может быть и ошибочным. Хотя вроде бы и кажется нам очевидным. Ну действительно, кому как не нам знать, что в моменты масштабных кризисов (вспомним хотя бы кризис с мигрантами несколько лет назад) Европа перестает быть единой и каждое национальное правительство начинает вводить свои правила. А про импотентную и бессмысленную Еврокомиссию все забывают. Кроме того, и это наиболее важно — масштабы распространения вируса для принятия подобных национальных решений вообще не важны. И два случая заражения в какой-нибудь Хорватии для правительства этой самой Хорватии становится равен 80 тысячам заражений в Китае. Пандемия — она не в количестве заразившихся. Пандемия — она в количестве охваченных стран. Пусть даже в каждой из этих стран по два заразившихся.
Ну и не стоит забывать, конечно, при демократию. Власти Китая отвечают за свою страну перед начальством и партией. Так там устроено. Власти большинства европейских стран отвечают за свои действия перед своим избирателем. Почувствуйте, что называется, разницу. Именно поэтому даже при одном-двух случаях власти большинства европейских стран будут делать заявления и хоть каким-то образом показывать собственную активность в борьбе с заболеванием. Чтобы избиратель увидел. Избиратель увидит и это только усилит панику избирателя. Потому что если озаботились власти — то, значит, дело серьезное. Еще в субботу, 22 февраля, я был в Риме и не наблюдал там ни малейших признаков беспокойства. Уже в понедельник, в Москве, я читал о том, как в Италии опустошаются магазины.
Почему? Да потому что власти начали действовать.
( Collapse )
( Collapse )
